Величайший хоккеист по версии НХЛ, спортивных комментаторов, да и других игроков, Уэйн Грецки за свою 20-летнюю карьеру в лиге добился больше, чем кто-либо другой. Он – единственный, кто набрал больше 200 очков за сезон, причем сделал это четырежды. Ему до сих пор, спустя 15 лет после ухода из активного спорта, принадлежат 60 рекордов НХЛ. В десяти сезонах из 20 он награждался как лучший бомбардир, а в девяти – еще и как самый ценный игрок. Четыре раза команда с его участием выигрывала высшую хоккейную награду — Кубок Стэнли. Зал хоккейной славы (в Торонто) не стал дожидаться положенных по правилам трех лет, а сразу же по уходу Уэйна из большого спорта включил его в свои списки – последним, для кого было сделано такое исключение. А в НХЛ за ним, единственным, навечно закреплен номер, под которым он выступал – 99.

В этом силовом виде спорта канадец Грецки не был самым большим или самым крепким, он был самым умным. Отлично предугадывая движение шайбы и других игроков, он просто оказывался в нужном месте в нужное время, чтобы отдать пас или самому забить гол. За это его и прозвали «хоккейным Эйнштейном». В искусстве делать голевые передачи ему не было равных. А когда это стало заметно всем и защитники стали пытаться изо всех сил блокировать его пасы, он начал забивать сам — и поставил рекорд точности в НХЛ, до сих пор никем не превзойденный. Предыдущему рекордсмену понадобилось 550 бросков чтобы забить 76 голов, а Гретцки сделал то же самое всего за 287! На свой личный рекорд в 92 гола за один сезон Уэйн потратил всего 369 бросков.

Как же ему удалось стать столь результативным? Некоторые считают, что всё дело в экстрасенсорных способностях Грецки, его даре предвидения. Но и серьезные исследователи его карьеры, и сам Уэйн всегда подчеркивали, что всё дело было в тренировке.

Обычно дети начинают играть в хоккей, только когда им исполнится 6-7 лет. Но лёд – не трава, это совсем другая поверхность и каждый осваивает её с нуля… В 10 лет у меня уже было восемь лет опыта катания на коньках вместо четырех и несколько сезонов игр против других десятилеток. У меня была огромная фора перед всеми.

Плюс хороший тренер – его отец, сам неплохой хоккеист, который устроил на собственном заднем дворе каток, где и учил Уэйна, его братьев и соседских пацанов обращаться с клюшкой и шайбой. Каждый зимний день Уэйн проводил на льду.

Я вставал рано утром, катался с 7 до 8-30, шел в школу, приходил домой в 3-30 и опять катался, пока мать не загоняла меня домой поужинать. Ел я, не снимая коньков, а потом снова шел на лед до 9 вечера.

Отец учил его играть умнее прочих, и эти уроки, вкупе со сверх-интенсивной тренировкой, дали свои плоды. «То, что мы считаем креативным гением, на самом деле – реакция на ситуацию, которую он хранит в своем мозгу так же глубоко и прочно, как свой телефонный номер», — сделал вывод канадский журналист Питер Гжовски, и Уэйн Грецки полностью согласился с ним.

«Он был, по-моему, первым канадским форвардом, игравшим по-настоящему командную игру», — считает бывший вратарь НХЛ Кен Драйден. – «До прихода Грецки, все, а особенно канадские команды, старались доставить шайбу своему звездному игроку, который и должен был забивать. Грецки перевернул эту концепцию – он не был настолько крупным, сильным или даже быстрым, чтобы делать то, что хотел, когда другие играли против него. Как фокусник, он переключал внимание противника на других игроков своей команды, перемещаясь на открытое место, где ни размер, ни сила не играли роли. Грецки вынуждал своих противников состязаться сразу со всей пятёркой, вовлекая в игру всю свою команду».

Будучи примерно на 10 килограмм легче типичного хоккеиста НХЛ, Грецки старался избегать травмоопасных столкновений и силовой игры. Игравший против него именитый защитник Денис Потвин считал, что пытаться таранить Уэйна, это словно «обхватить туман. Ты его видишь, но когда пытаешься схватить, в руках ничего нет, кроме, разве что, холода». Впрочем и здесь никакой магии не было – в одной из игр он всё же получил сотрясение мозга — типичную для хоккеистов травму. Грецки много раз агитировал за превращение хоккея в менее жесткую игру.

Грецки был не только самым умным среди хоккеистов, но и одним самых выносливых. Большинство своих голов он забивал ближе к концу матча, когда другие уже выдыхались. Его феноменальная способность восстанавливать силы была отмечена физиологом во время тестирования команды в 1980 году – Грецки набрал столько баллов, что подумали, что машина сломалась.

Любимым приемом Уэйна в игре было оказаться за воротами противника – его даже называли «офис Грецки». Оттуда он, выждав момент, делал голевую передачу, или выскакивал сам, чтобы закатить её с разворота, а то и перебрасывал через сетку, чтобы шайба, срикошетив от спины вратаря, оказалась в воротах. Но любимый не значит единственный. «Никогда не знаешь, что он задумал», — говорил о нем другой великий хоккеист, Игорь Ларионов. — «Он постоянно импровизировал. Каждый раз, когда он выходил на лед, он принимал какое-нибудь спонтанное решение. Это и делало его феноменальным игроком».